|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
||||||||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|||||||||
|
|
||||||||||||||
Алексей ПРИГАРИН
Даже если всех лидеров расстрелять…
Коммунистическое движение России переживает тяжелые времена.
Строго говоря...коммунистическим...не является.
Но и в [левой] части коммунистического спектра...
Даже беглый обзор тех течений...
Замечательную акцию — «Лидеры всех компартий до свидания!» организовала «ЭГ». Разумеется, решение собрания сотрудников газеты и сочувствующих не имеет никакой правовой силы. Особенно об отставке лидеров всех действующих компартий. Опасаюсь даже, что многие из них никак не прореагирует на это решение.
Но зато обращение «ЭГ» дает импульс для оценки положения в коммунистическом движении в целом, не сводя все проблемы к расколу в КПРФ, как это было на протяжении последних месяцев, но и не забывая о нем.
Во-вторых, развернувшаяся дискуссия позволит, надеюсь, уйти от субъективно-личностной оценки разброда и шатаний в коммунистическом движении. Коммунистам уже надоело читать и слушать дискуссии в стиле «сам дурак»: « ты берешь деньги у Ходорковского…», «…а ты у Березовского, «…тебя создал Кремль», «…а тебя он поддерживает», «ты нарушаешь устав партии…», «…нет, это ты его попираешь» и т.д. и т.п. до бесконечности. И плюс к этому взаимное хамство.
(Лирическое отступление. Эти строки уже были написаны, когда вышел 40-й номер «ЭГ» со статьями О.Шенина и С. Степанова. Мои надежды разбиты вдребезги. Главное чувство, которое я испытал, — стыд, и не только за авторов, но и за все коммунистическое движение, которое порождает подобных лидеров, не способных подняться выше элементарного «базара». Представьте, что эти статьи прочтет человек, ничего не знающий о разногласиях среди коммунистов, но желающий разобраться, что собственно происходит. И все, что он увидит, — это кухонную свару. А ведь речь идет о судьбах коммунистического движения.
Что же касается «ЭГ», то главное ее достоинство, это именно разнообразие позиций под одной «крышей». И это принципиально выделяет ее среди всех остальных оппозиционных изданий, поющих, как правило, на одной ноте. Многие из публикуемых статей вызывают у меня решительное несогласие, другие побуждают к спору, но всегда газета будит мысль и, потому, каждый номер открывается с интересом).
Вернемся к теме. Пора понять, что за человеческими слабостями лидеров, за их честолюбием и властолюбием, за их межличностными отношениями лежат различные политические взгляды, которые в свою очередь порождаются разными социальными группами и слоями, делегирующими своих общественно ориентированных представителей в ту или иную партию. И ничего существенно не изменится, даже если всех лидеров расстрелять. Это азы даже не марксизма, а любого политического анализа. И только такой анализ может дать ответ: возможно ли объединение каких сил, в какой степени и в какой форме.
1.
Коммунистическое движение России переживает тяжелые времена.
Большинство народа — не менее 70 процентов, выступает за пересмотр итогов приватизации и восстановление ведущего положения госсектора, социальных гарантий и других преимуществ советского прошлого. Однако число голосов поданных за коммунистов в последние годы на различных выборах последовательно сокращается от 30 - 35 до 14 процентов проголосовавших, то есть всего до 10 процентов имеющих право голоса. Это — конечный результат того системного — организационного, идеологического и политического кризиса, который охватил все коммунистическое движение в целом.
И нечего ссылаться на «объективные» причины. Разумеется, буржуазный режим господствует в средствах массовой информации, разумеется, он использует для своей защиты все возможные рычаги власти, в том числе в ходе выборов. Разумеется, скудные материальные и финансовые возможности компартий, ставят их в крайне тяжелое положение. Но в таком же положении всегда находились все революционные движения накануне всех революций. Поэтому корни кризиса и способы его преодоления необходимо искать в самом коммунистическом движении. А для этого назвать вещи своими именами, без оглядки на сегодняшние авторитеты.
В первую очередь организационный кризис движения проявляется в известной всем коммунистической многопартийности. Помимо КПРФ в России действуют девять относительно известных партий (две, а теперь уже три ВКПБ, три КПСС, РКП-КПСС, РКРП-РПК, «Трудовая Россия»), еще несколько совсем небольших и около десятка общественных организаций коммунистической ориентации.
Во-вторых, компартии, как на федеральном, так и на региональном уровнях, не желают либо не способны действовать совместно, как единая сила. КПРФ, из-за своих идеологических установок, постоянно ищет союзников справа (и постоянно на этом обжигается). Левые компартии много сил отдают междоусобной полемике, вообще говоря, неизбежной и полезной. Но у руководителей-догматиков она доходит до сектантства — прямой вражды и отрицания самой возможности совместных действий.
В-третьих, существенная составляющая организационного кризиса – внутреннее напряжение, то открыто прорывающееся, то уходящее вглубь, но существующее практически в каждой из партий. И это также следствие идеологической «разношерстности». В ходе возрождения компартий (конец 1991 – 1993 годы), большинство коммунистов не видело (да и сейчас не видит) между ними особой разницы. Новые партии формировалась из людей мужественных и убежденных, но не делавших осмысленного выбора наиболее близкой по взглядам организации. В результате, хотя в каждой партии и преобладает то или иное идейное течение, но, где в большей, где в меньшей степени, имеются свои «коммунистические диссиденты». И именно в этом — одна из главных причин многих внутрипартийных конфликтов, а вовсе не межличностные дрязги. Точнее, политические разногласия «реализуются» в форме «дрязг».
Хотя многообразие коммунистических организаций возникло в начале 90-х годов, когда общее партийное руководство было предательски разрушено, различные идеологические течения образовались еще в 60-е годы. Многие помнят журнальную полемику того времени, борьбу партийных «аппаратчиков» старой закалки со свежим ветром, который принесла «оттепель».
В такой же латентной, то есть скрытой форме развивались внутри внешне монолитной КПСС и другие идеологические течения: национал-патриотические, консервативные, социал-демократические и далее, до буржуазно-либеральных. Недаром Горбачев на одном из последних (до переворота 1991года) пленумов ЦК открыто заявил, что в зале присутствуют две, или даже три разные партии. И чем дальше, тем больше внутри КПСС (прежде всего, в партийной номенклатуре) ослабевали группы, сохраняющие приверженность классическому марксизму-ленинизму.
Все сегодняшние компартии опираются, в основном, на общую социальную базу — новый пролетариат, включающий всех людей наемного труда. Однако сам этот пролетариат достаточно разнороден: от деклассированных элементов до специалистов высшей квалификации. Самые обездоленные слои трудящихся проявляют наибольшую решительность в борьбе с режимом. Вместе с тем именно эта часть подвержена ностальгическим настроениям, не склонна к критическому осмыслению предыдущего опыта, считает единственным выходом возврат к сталинским порядкам.
Те группы коммунистов, которые занимали руководящие посты в экономике, культуре, государственном и партийном аппарате и в той или иной степени сохранили свое положение, проявляют осторожность в политической борьбе, тяготеют к компромиссам с властью, социал-демократическим ценностям и национал-патриотизму. К примеру, трудно себе представить «красных» губернаторов или директоров членами «Трудовой России», или наоборот, основную массу трудороссов в составе КПРФ. РКРП делает основную ставку на рабочих, а РКП-КПСС — на массовую интеллигенцию.
Итак, разные социальные группы внутри, казалось бы, единого класса порождают различные течения внутри, казалось бы, общей идеологии, а те, в свою очередь — разные партии. Поэтому лозунг «один класс — одна партия», не более чем «прекраснодушный» пережиток «единой» правящей КПСС.
Но если в движении сосуществуют, пусть временно, взаимоисключающие идеологические течения, то оно подрывается в самой основе. Поэтому главную причину общесистемного кризиса следует искать в кризисе идеологическом.
2.
Строго говоря, движение, которое сегодня принято называть коммунистическим, на самом деле таким не является.
Анализ густо перемешанных идейно-политических течений позволяет выделить не менее пяти, причем два из них и не скрывает своего отказа от марксизма.
Первое из классических «некоммунистических» течений в коммунистическом движении — социал-демократическое. Вообще говоря, современная социал-демократия — это широкий спектр различных политических течений, от левых социалистов до патологических антикоммунистов типа А.Яковлева. А так как организационная граница между коммунистами и социал-демократами не проведена, то сложилась своеобразная диффузионная зона взаимопроникновения, в которой левые социалисты занимают более «коммунистическую» позицию, чем правые коммунисты.
Тем не менее, социал-демократические течения, как вне коммунистического движения, так и внутри его исповедуют, как правило, некоторые общие принципы. Основные из них:
- смешанная многоукладная экономика с достаточно сильным государственным регулированием и социальной защитой населения;
- политическая система западно-европейского образца, буржуазно-демократические свободы,
- приход к власти парламентским путем.Идеал для социал-демократов — «шведский социализм». Собственно говоря, о социализме речь уже не идет: все шире используется и пропагандируется новый термин — «социальное государство». Наиболее известным представителем этого течения в коммунистическом движении до недавнего времени был Г.Селезнев, затем эту роль принял на себя С.Глазьев, который формально не был членом партии, но входил в Думе во фракцию КПРФ и считался главным автором ее экономических программ. Наконец сейчас, лидером социал-демократического направления стал Г. Семигин.
Второе, и, пожалуй, наиболее мощное из «немарксистских» течений (мощных — ибо его возглавляют такие видные лидеры и идеологи как Г.Зюганов, Ю.Белов, В.Чикин, А. Проханов) я определяю как национал-коммунизм. Его руководители не готовы еще отказаться от коммунистического названия, — которое, как сейчас принято говорить служит «брендом». Ориентиры этого течения: слияние «белого» и «красного» идеалов, «общинность, соборность, народность», отказ от интернационализма, союз с церковью. Вот одно из характерных высказываний Г.Зюганова: «Воссоединив «красный» идеал социальной справедливости, являющийся в своем роде земной ипостасью «небесной» истины, гласящей, что «пред богом все равны», и «белый» идеал национально осмысленной государственности, воспринимаемый как форма существования многовековых народных святынь, Россия обретет, наконец, вожделенное общественное, межсословное, межклассовое согласие и державную мощь, завещанную десятками поколений предков…».
С содержательной точки зрения, это течение есть, по Марксу, «реакционный социализм». Острая оценка этого направления дана в «Коммунистическом Манифесте». Вот, что говорится в нем о «мелкобуржуазном социализме» как об одной из разновидностей подобного социализма:
«В таких странах как Франция, где крестьянство составляет гораздо более половины всего населения, (как недавно еще в России — А.П.) естественно было появление писателей, которые, становясь на сторону пролетариата против буржуазии, в своей критике буржуазного строя прикладывали к нему мелкобуржуазную и мелкокрестьянскую мерку и защищали дело рабочих с мелкобуржуазной точки зрения. Так возник мелкобуржуазный социализм…Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал концентрацию капиталов и землевладения, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства вопиющее неравенство в распределении богатств, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.
Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые (то есть добуржуазные, общинные — А.П.) средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или — вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности… В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен».
Полтораста лет спустя реакционный мелкобуржуазный социализм возродился в России. Разумеется, он возник уже в «русском» варианте, но суть его осталась неизменной. Талантливо разоблачая всю мерзость сегодняшнего криминального капитализма, он ищет свой идеал в патриархальности добуржуазной России. Отсюда сознательно и широко пропагандируемые идеи, образы и символы дореволюционного периода. Отсюда идеологическая опора на славянофильство, русских религиозных и белоэмигрантских философов.
Это направление играет на оскорбленных социальных и национальных чувствах русского народа, и, прежде всего, находит отклик у самой отсталой части трудящихся
Позиции социал-демократов и национал-коммунистов совпадают по двум принципиальным вопросам. Во-первых, и те, и другие — за сочетание многоукладной экономики с определенными социальными гарантиями для трудящихся. Во-вторых, оба течения исповедуют принцип «Россия исчерпала лимит на революции». Эту политику компромисса совместно и «единогласно» проводили и социал-демократ Селезнев и национал-коммунист Зюганов. Вот почему зачастую эти два течения смешивают, и «национал-коммунистическое» также называют социал демократическим, (как и самого Зюганова — социал-демократом). Это грубая ошибка.
Социал-демократия — европейская идеология, порожденная индустриальной эпохой. В ней существенное место занимают свобода и права личности. Эта «правая» ветвь марксизма, отходит от него со временем все дальше и дальше, но до сих пор сохраняет его родимые пятна. Кто у социал-демократов справа? Неолибералы, признающие ограниченное вмешательство государства в экономику и необходимость определенной социальной защиты (подобно Явлинскому) и, далее — «чистые» либералы образца XIX века.
Национал-коммунизм органически ненавидит все, что идет с Запада. Его идеологические корни в «гениально сформулированным, — по словам Зюганова, — лозунге «Самодержавие. Православие. Народность». Кто в политическом спектре является соседями национал-коммунистов справа? «Цивилизованные» националисты типа Рогозина и Бабурина, далее «крутые» вроде Национально-державной партии, и еще в шаге — уже «нормальные» нацисты.
Оба названных течения господствуют в КПРФ, ставя ее фактически вне коммунистического движения. Разумеется, КПРФ пока еще остается партией левой оппозиции. В ней действуют тысячи коммунистов, не разделяющих взглядов своих руководителей, и еще больше — просто коммунистов «чувства», не делающих различия между течениями и просто, считающих своим долгом противодействовать режиму в составе самой сильной из оппозиционных партий.
3.
Но и в той части коммунистического спектра, которую традиционно считают левой, господствуют идейный разброд и шатания.
Жажда социального реванша, возвращения попранной гордости за свою страну, восстановления порядка, - вот, что заставило тысячи людей вспомнить о Сталине и его эпохе. И все же очевидна разница между стихийной ностальгией по сталинскому времени массы людей, особенно пожилых, и сталинизмом, как идейном течении в коммунистическом движении.
Что такое сталинизм сегодняшний? Это течение, которое:
- считает непогрешимыми все теоретические положения и практические действия Сталина, вплоть до известных постановлений по генетике и кибернетике, «ленинградского» дела, и тому подобных,
- рассматривает любую критику Сталина и его эпохи как антикоммунизм,
- пропагандирует целесообразность возвращения к сталинской системе управления в современных условиях,Эти принципиальные установки предопределяют крайний догматизм и сектантство современного сталинизма, придают ему вульгарный, примитивный характер.
Вот краткие иллюстрации. В докладе на недавно прошедшем XXXIII съезде СКП КПСС Шенин в разделе, относящемся к советской истории, в частности утверждал, что голод 1931-1932 годов стал результатом саботажа самих крестьян и даже позволил себе заявить: «К тому же, по воспоминаниям особенно много, в основном детей, умерло не от голода, а от переедания, когда появился хлеб нового урожая». Надо ли комментировать подобный цинизм? Естественно, что, по его мнению, в ходе сталинских репрессий уничтожили, вполне справедливо, «в огромном большинстве прямых и скрытых врагов Советской власти».
Антисемитизм — еще одно, почти неотъемлемое свойство вульгарного сталинизма. В своем роде рекордным стало утверждение в только что утвержденной Программе новосозданной Шениным «КПСС»: «…империалистическая реакция, мировой сионизм,…потерпев неудачу в деле военного разгрома СССР, переключились на идеологическую, технологическую, финансовую войну против СССР». Потерпев неудачу в деле военного разгрома! И Гитлер у этих «коммунистов» оказался сионистом!
Однако главный, основной признак, отличающий вульгарных сталинистов, в какой бы партии они не состояли сегодня — это убежденность в том, что социализм в СССР начал разлагаться немедленно после смерти Сталина, по воле сменивших его руководителей. Даже меры совершенно необходимые в условиях возросших масштабов народного хозяйства, усложнения производственных связей, внедрения новой техники, повышения роли науки, совершенно иного, чем до войны образовательного уровня, культурного и политического кругозора народа, даже эти действия, рассматриваются как направленные на капитализацию страны
И если к национал-коммунистическому крылу подходит оценка Маркса «мелкобуржуазного социализма», то к консерваторам, — то, что сказано о другой ветви реакционного социализма — «феодальному социализму». Прочтите, пожалуйста, следующие слова «Коммунистического манифеста», заменяя термин «аристократия» на «партийная номенклатура»:
«Чтобы возбудить сочувствие, аристократия должна была сделать вид, что она уже не заботится о своих собственных интересах и составляет свой обвинительный акт против буржуазии только в интересах эксплуатируемого рабочего класса. Она доставляла себе удовлетворение тем, что сочиняла пасквили на своего нового властителя и шептала ему на ухо более или мене зловещие пророчества.
Так возник феодальный социализм: наполовину похоронная песнь — наполовину пасквиль, наполовину отголосок прошлого — наполовину угроза будущего, подчас поражающий буржуазию в самое сердце своим горьким, остроумным, язвительным приговором, но всегда производящий комическое впечатление своей полной неспособностью понять ход современной истории.
Аристократия размахивала нищенской сумой пролетариата как знаменем, чтобы повести за собой народ. Но всякий раз, когда он следовал за нею, он замечал на ее заду старые феодальные гербы и разбегался с громким и непочтительным хохотом».
И так же как национал-коммунисты, «консервативное» течение, включающее не только вульгарных сталинистов, но и просто ностальгирующих людей, решительно отвергает нынешний режим, активно зовет к восстановлению социалистического общества. Но именно в том виде, каком оно было ранее.
Мы по праву гордимся достижениями Советского народа, в том числе и достигнутыми под руководством Сталина. Но и всякие попытки приукрасить историю СССР, «отлакировать» ее, чрезвычайно опасны. Миллионы людей видят неправду в этих попытках и теряют доверие не только к их авторам, но и ко всем коммунистам. И, главное, подавляющее большинство трудящихся, поддерживая все основные ценности социализма, не хочет возврата во времена тотального контроля над гражданами, физического подавления оппозиции, бесконтрольности власти, культа вождей — того, что составляло «отрицательную специфику» сталинской системы управления. Вот почему вульгарный сталинизм компрометирует все коммунистическое движение, обрекая его на постепенное вырождение.
На противоположном фланге левой части коммунистического движения действуют небольшие разрозненные партии и группы радикальных коммунистов: «госкаповцев», маоистов, геваристов, троцкистов, анархо-коммунистов и т.п. Их объединяет (при непрерывных внутренних распрях) повышенная «революционность», крайне критическое отношение к советскому периоду, КПСС и ее лидерам (за исключением Ленина), и «ультра-интернационализм», доходящий до принципиального антипатриотизма.
Следует, однако, признать, что в составе этих групп преобладает молодежь и, уже в силу этого — высокая энергетика и готовность к прямым актам сопротивления. Тем не менее, влияние «радикалов» на коммунистическое движение невелико и вряд ли имеет шансы на быстрый рост.
И последнее, пятое течение — классического марксизма, к которому отношу себя и я. Классические, а значит творческие, марксисты исходят из того, что теория общественного развития, созданная Марксом - не свод утопий или догм. Это живая наука, постоянно развивающаяся по мере изменения окружающего мира и его познания. Применение марксистской диалектики для анализа прошлого и современной действительности, понимание сложности и противоречивости идущего исторического процесса — это то, что отличает марксистов от других течений.
Внутри марксистского течения также нет, и не может быть абсолютного совпадения взглядов по всем вопросам, но нас объединяет, ряд принципов, которые легли в основу недавно созданной Ассоциации марксистских организаций. Они были опубликованы в «ЭГ» № 2004 год. В конечном счете, они сводятся к необходимости социалистической революции и формированию социализма на новом этапе его развития.
А это — общество, которое соединит в себе все достижения и ценности первого этапа социалистического строительства с теми важнейшими его свойствами, которые в первые десятилетия после Октябрьской революции еще не могли проявиться в полной мере. Это будет общество самоуправления трудящихся, сочетающее общественную собственность с политической демократией и в силу этого обеспечивающее принципиально новый уровень развития производительных сил и социальную справедливость.
Современным коммунистам необходимо преодолеть навязанную общественному мнению «аксиому»: общественная собственность (социализм) — это всегда несвобода, основа свободы — частная собственность (капитализм).
Главная слабость марксистского течения сегодня — это «распыленность» его сторонников по всем коммунистическим партиям и организациям. Создание Ассоциации марксистских организаций — первая попытка установить контакты между марксистами, состоящими сегодня в разных партиях.
4.
Даже беглый обзор тех течений, которые существуют сегодня
Идет естественно-исторический процесс, который лишь в небольшой степени поддается воздействию лидеров. При нормальном развитии событий неизбежна кристаллизация течений, о которых говорилось выше, и они станут основой для их трансформации в идеологически однородные партии. Этот процесс будет неизбежно длительным и сложным. Он будет замедляться и искажаться под влиянием как внешних обстоятельств (тех или иных действий режима, развитием международной обстановки), так и внутренних, включая личные взаимоотношения и амбиции лидеров.
Живой пример: раскол КПРФ стал фактом. И что бы ни говорили, в чем бы ни обвиняли друг друга руководители двух частей партии, это событие было естественным и более того неизбежным. Еще четыре года назад, на III съезде РКП-КПСС было отмечено: выход социал- демократической группы Селезнева из КПРФ будет означать, «…что в КПРФ остаются только два основных течения: коммунистическое, марксистско-ленинское и национал-патриотическое…Можно предположить, что конфликт только усилится, потому что социал-демократическая часть, как бы амортизировала, служила прокладкой между этими двумя крайними течениями».
Конечно «дистиллированных» партий никогда не будет. Но в итоге марксисты встанут в один строй с марксистами, социал-демократы уйдут к социал-демократам, народники к народникам, национал-патриоты к национал-патриотам. А в рамках коммунистического движения останутся две-три партии: например консервативная (сталинистская) и прогрессивная (марксистская). Все движение станет сильней и устойчивей, а тактические союзы, которые оно может заключать — более ясными и понятными народу.
Но это в будущем. А сейчас? Невозможность образования единой унитарной компартии вовсе не должно означать невозможность сотрудничества между «разными» коммунистами и коммунистов с другими оппозиционными организациями. Вместо жестко иерархической системы необходимо создать гибкую систему взаимодействия. Политическая история знает самые различные формы объединений: коалиции, блоки, союзы, конфедерации и федерации и тому подобные. И это все — межпартийные образования.
Что можно сделать уже в ближайшее время?
Первое. Организовать широкую межпартийную дискуссию по коренным идеологическим и политическим проблемам. Конечно, она не приведет к созданию единой системы идей. Но по одним вопросам удастся сблизить точки зрения, по другим более четко провести линии разногласий и, главное, поможет основной массе коммунистов (да и не только) понять, кто есть кто. Поэтому я поддерживаю предложение «ЭГ» о формировании постоянно действующего объединительного совещания, которое, в частности, примет на себя нелегкий груз идеологической дискуссии. РКП-КПСС примет в нем активное участие.
Второе. Необходимо и возможно возобновить на новой основе Роскомсоюз. Напомню, что в свое время в него входили четыре партии: ВКПБ, РКРП, РКП-КПСС и РПК и он довольно успешно координировал их действия, в том числе и в ходе выборных кампаний 1995 и 1999 годов. Сейчас в нем остались две партии: объединенная РКРП-РПК и РКП-КПСС. Мы остаемся ближайшими союзниками и Роскомсоюз не распущен, но ясно, что как организация он функционировать перестал. По моему мнению, мы можем объединить в рамках этого союза все без исключения компартии, признающие марксизм-ленинизм как основу своей деятельности (разумеется, на добровольной основе).
Более того. Вполне вероятно, что две-три партии, наиболее близкие по своим взглядам смогут достичь согласия об объединении. С этой точки зрения, предложение «ЭГ» о предоставлении права различным течениям в объединенной партии создавать фракции является принципиальным шагом вперед.
Для многих коммунистов слово «фракция» — страшное слово. Все мы, можно сказать с молоком матери, впитывали в себя резолюцию Х съезда РКП(б) «О единстве партии». Но мало, кто вспоминает основную резолюцию того же съезда «О партийном строительстве». Я позволю себе процитировать ее первые пункты, и как принципиально важные, и как образец марксистской диалектики: «1. Партия революционного марксизма в корне отрицает поиски абсолютно правильной, годной для всех ступеней революционного процесса, формы партийной организации, а равно методы ее работы. Наоборот, форма организации и метода работы всецело определяется особенностями данной конкретной исторической обстановки…2. С этой точки зрения понятно, что всякая организационная форма и соответствующие методы работы могут с изменением объективных условий развития революции превратиться из форм развития партийной организации в оковы этого развития; и обратно, сделавшаяся негодной организационная форма может снова стать необходимой и единственно целесообразной…».
Я пошел бы еще дальше. Учитывая величину сегодняшней дистанции между компартиями, даже близкими по взглядам, возможность создания объединенной партии пусть и с фракциями представляется маловероятной. Поэтому на протяжении последних лет я безуспешно убеждаю лидеров левых коммунистов в целесообразности создания объединенной партии федеративного типа. Федеративной, это значит, что часть функций передается центральным органам партии, а другая сохраняется у «автономий». Например, свои органы информации, значительная часть материальных ресурсов и т.д. Мировой опыт, в том числе и российский, дает огромное разнообразие федеративных государственных устройств. Почему бы не использовать его и в партийном строительстве?
Третье. Роскомсоюз должен быть дополнен еще одной — более широкой организацией, объединяющей все левые силы социалистической ориентации, вплоть до левых социал-демократов и профсоюзов. Нечто вроде НПСР, но включающее не правых «патриотов», вплоть до монархистов, а именно левых. Его основой может стать исторический компромисс между коммунистами, социалистами и социал-демократами по которому программа-максимум социал-демократов рассматривается коммунистами как своя программа-минимум. Это сделает «левый фронт» устойчивым на достаточно долгосрочную перспективу.
Но и это не последний круг объединения. Против угрозы диктатуры крупного капитала и бюрократии, попыток установления в стране режима личной власти, допустимы и желательны тактические союзы с теми буржуазными организациями, которые стоят на общедемократических позициях.
Итак. Слияние всех сегодняшних компартий в одну унитарную партию невозможно. Зато вполне реальна перспектива создания гибкой системы координации и взаимодействия левых сил. При этом продолжение полемики и дискуссии между ними неизбежно — надо только придать ей конструктивный характер.
Что касается РКП-КПСС, то ее идеологическое противостояние немарксистским течениям в коммунистическом движении не отменяет постоянную стратегию партии на максимальное сложение усилий всех компартий и других организаций социалистической ориентации в борьбе за дело трудового народа.
© Российская коммунистическая партия - КПСС, 2003-2004. Все права защищены.
